«Обещал побриться наголо, если обыграем США. Выполнил через 30 лет»
Расскажем » Спорт » «Обещал побриться наголо, если обыграем США. Выполнил через 30 лет»
Все интересное

«Обещал побриться наголо, если обыграем США. Выполнил через 30 лет»

Один из самых опытных баскетболистов сборной СССР на Олимпиаде-1988 вспомнил победный для нашей команды турнир и рассказал много интересных историй о нем.                
В Сеуле сборная СССР одержала одну из главных побед в истории отечественного баскетбола, попутно в полуфинале обыграв самих американцев – самую титулованную команду планеты.
Team Russia попросил одного из участников того турнира, а ныне известного телекомментатора Сергея Тараканова поделиться далекими воспоминаниями.
И он на следующий день после 62-го дня рождения рассказал нам:
  • как Арвидаса Сабониса лечили в Портленде от тяжелейшей травмы
  • почему знает  США лучше рядового американца
  • как опыт встреч с клубами НБА помог на Играх
  • что пообещал сделать в случае победы над США
  • что не советские баскетболисты не поделили с американцами перед игрой
  • как вернулся в Сеул через три десятка лет
  • почему эта победа навсегда изменила мировой баскетбол
Порой ехали в сборную через три дня после окончания чемпионата страны
— После двух подряд Олимпийских игр, омраченных массовыми бойкотами, не было опасений, что и в Сеул советские спортсмены могут не поехать? Ведь с Южной Кореей отношения у СССР были, мягко говоря, прохладными. 
— Нет, у нас ничего такого не было. Мы готовились к Играм, победили на предолимпийском турнире в Голландии, и никаких разговоров на эту тему не слышали.
— Сейчас часто вспоминают, что в советские времена национальные команды начинали сборы перед Олимпиадой намного раньше, чем сейчас, порой за полгода. Как было у вас?
— То, что готовиться начинали сильно загодя, так и есть. Считалось, что обязательно нужно провести какое-то сумасшедшее количество дней на сборах, сыграть какое-то сумасшедшее количество товарищеских матчей. И на самом деле, это далеко не всегда было оправдано — к моменту старта главных соревнований года игроки уже начинали испытывать моральную и физическую усталость. Когда я работал генеральным менеджером сборной России с 2006 по 2008 годы, то с удивлением узнал, что общепринятым периодом времени на подготовку считается шесть недель до начала соревнований. И мы тоже придерживались такого плана. А сейчас порой в силу обстоятельств тренеры имеют еще меньше времени. Плюс игроки приезжают в национальную команду после отпуска или какого-то отдыха.
— А в то время?
— У нас бывали случаи, когда через три дня после завершения суперфинала чемпионата СССР мы отправлялись на сборы. Это, конечно, безумие. Помню, как в один из таких моментов я паковал вещи — мы должны были на 20 с лишним дней отправляться в Болгарию, в среднегорье. Скажи мне, что меня сейчас посадят в тюрьму, я бы собирался с таким же настроением. Но тогда повсеместно действовала такая система, и возражать было нельзя — ты не мог отказаться, даже будучи важным игроком сборной. Вот такая была железная дисциплина.
Хотя я, например, часто был не согласен с такой подготовкой, с нахождением вне дома. С зарядками до завтрака, которые превращались в полноценную тренировку — после нее ты уже полумертвый, а тебя ждут еще два занятия. В каком-то смысле это была потогонная система, тренерам нужно было отчитываться — провели столько-то сборов, план выполнили.
— Александр Гомельский, руководивший тогда национальной командой, не исключение?
— Были специалисты, которые могли отстаивать свои, особые планы подготовки. Но Александр Яковлевич сам любил и вот эти зарядки, и длительные сборы. С радостью увозил нас подальше от Москвы — когда появилась возможность готовиться в Болгарии, мы очень часто стали ездить туда весной. У меня день рождения 25 апреля, и за всю карьеру, наверное, я дома ни разу его не встречал. Тогда чемпионат страны завершался уже ранней весной, и мы начинали готовиться к международным турнирам, которые каждый год проводились летом. Не так, как сейчас, когда чемпионаты мира и Европы проводятся, в основном, в сентябре. Сеульская Олимпиада тоже проходила во второй половине сентября, но это исключение.
Сабонис не провел с командой до Игр ни одной тренировки
— Что чувствовали перед возвращением на Игры после паузы длиной в восемь лет?
— Ну, у нас был баскетбол в режиме нон-стоп из года в год, такая рутина. Поэтому не могу сказать, что мы сидели и считали дни. Понятно, что в 1984 году мы все испытали большое разочарование, когда не поехали в Лос-Анджелес. Но с другой стороны — не поехали и не поехали, от нас ничего не зависело. Мы тогда тоже готовились, с блеском выиграли предолимпийский турнир в Париже. Кстати, там в финале мы разгромили Испанию, которая потом стала серебряным призером Игр-1984. Поэтому у меня есть уверенность, что на самой Олимпиаде мы бы тоже дошли до финала.
Не знаю, как насчет победы над Майклом Джорданом и компанией на их площадке, наверное, это было бы очень непросто. Но всегда подчеркиваю — в 1984-м у нас была команда ничуть не хуже, чем через четыре года. А может, даже лучше, потому что тогда в команде был, как принято говорить, сплав молодости и опыта. В чем, пожалуй, состав 1988 года был лучше — у него уже был успешный опыт игры с командой НБА, внутренняя уверенность, больше молодости, задора и какой-то незашоренности. Но по таланту, подбору игроков эти два созыва сборной сопоставимы.
— Тот самый опыт встреч с командами НБА, особенно знаменитое турне «Атланты» по СССР летом 1988-го, когда вы сыграли три матча в Тбилиси, Вильнюсе и Москве. Что он дал?
— Эти встречи оказались очень полезны с точки зрения психологии. Ведь и до этого мы играли с американцами очень часто, ездили в турне по США. Для нас это всегда было событием. Да и вообще для советского человека оказаться в Америке было чем-то из ряда вон выходящим. А я сыграл в США более 100 матчей, проехал от западного побережья до восточного, во многих городах был по нескольку раз, и знаю страну лучше, чем рядовой американец (улыбается).
Там мы встречались, главным образом, с командами университетов и колледжей. Хотя играли с лучшими — я выходил на площадку и против Мэджика Джонсона, и против Ларри Берда, и против других звезд. Но все-таки это были еще студенты. С профи мы никогда не встречались, не общались, и вообще НБА позиционировала себя как особую лигу — есть мы, и есть все остальные. А в 1987-88 начались контакты — благодаря Гомельскому, руководителю ФИБА Бориславу Станковичу, комиссионеру НБА Дэвиду Стерну. И это был большой шаг вперед. Для меня это было очень важно. Студентов-то мы побеждаем, а попробуй с профессионалами поиграть. Какой-то комплекс в этом отношении все равно был.
— В чем он выражался?
— Еще до «Атланты» в 1987 году мы на показательном турнире в США встречались с «Милуоки», и опыт вышел не очень удачным. Мы не были готовы, прежде всего, морально. А вот все три матча с «Атлантой» мы могли выиграть. В итоге победили в одном, в Москве, в Вильнюсе уступили в овертайме, в Тбилиси — на последних секундах. Я в среднем набирал по 20 с лишним очков, а в победном матче — 29. Был в сборной самым результативным, и мне это тоже было очень важно, как для человека, который был предан баскетболу и не халявил. У меня тогда было много матчей НБА на видеокассетах, я их изучал, брал с собой на сборы видеомагнитофон. Мы с ребятами собирались и смотрели игры, например, «Лейкерс» с моим любимым «Бостоном». Я пытался учиться, что-то копировать. И это все дало нам стимул — мы поняли, что там кто-то играет лучше нас, кто-то хуже.
Поэтому самый главный итог всех этих матчей — возможность почувствовать, что в НБА собраны не небожители, а такие же люди, и с ними вполне можно играть. Да, были там выдающиеся игроки, например, лидер «Атланты» Доминик Уилкинс. Он по физическим кондициям был на голову выше всех. Но всех остальных вполне можно побеждать. И нам это очень помогло. Появилась вера в себя. Мне, например, было интересно, чего я стою. И так было у многих. Понятно, что у «Атланты» было межсезонье, не лучшее состояние. Но и мы в этих встречах обходились без нашего основного центрового — Арвидас Сабонис был травмирован. Еще отсутствовал Римас Куртинайтис, так что состав у команды был далеко не оптимальный. Тем не менее, для нас это была очень хорошая проверка.
— Кстати, о Сабонисе. Перед Олимпиадой он не играл почти полтора года из-за разрыва ахилла, и почти для всех болельщиков главной темой было его восстановление. Была ли в команде уверенность, что Арвидас восстановится?
— С нами он не готовился, Сабонис все время находился в Америке, поскольку еще в 1986 году был задрафтован «Портлендом» в первом раунде. Кстати, на тот момент это тоже был немыслимый шаг со стороны команды НБА, ведь никто не мог знать, что скоро времена изменятся. И тратить выбор драфта на советского игрока, который может никогда не приехать — смелый ход со стороны клуба. Но они на это решились, и чувствовали свою ответственность. Поэтому лечили Сабониса — он уехал в Портленд, что по тем временам было совершенно невероятно.
Мы же в это время готовились к Олимпиаде. Сборы, турниры, это все продолжалось много месяцев. Причем мы же еще зарабатывали там деньги. Не могу сказать, что это правильно, но тогда нам разрешили играть на коммерческих соревнованиях. И мы играли, причем неплохо. Тех же югославов, которые стали потом нашими соперниками в финале Олимпиады, мы побеждали и без Сабониса, а они были в боевом составе — с Петровичем, Дивацем, Паспалем, Кукочем и так далее. Другое дело, что без Сабониса, наверное, у американцев мы бы не выиграли. Пусть он и не провел с нами до Игр ни одной тренировки. Арвидас появился на базе в Новогорске за несколько дней до отъезда в Сеул, и тут уже сработал гений Гомельского, который начал «окучивать» Сабониса, уговаривать поехать его с нами на Олимпиаду в роли туриста. А в итоге он был не туристом, а игроком. Одним из творцов нашей победы.
После поражения от Югославии на старте нас многие «похоронили»
— Но началось все, тем не менее, с поражения от Югославии в стартовом матче группового этапа. Что произошло?
— Возвращение Сабониса спутало карты не только соперникам. По сути дела, мы поломали все, что готовили летом. Мы действовали маленькой пятеркой, почти без центровых, в этом амплуа играл Александр Волков. У команды были быстрые разыгрывающие и акцент на атакующий баскетбол. Мы бежали вперед сломя голову. И тут вдруг в команде появляется мощный центр, да еще и не в идеальной форме.
Но все равно привлекает к себе внимание. Чтобы всем привыкнуть к переменам, нужно было время. С листа в первом матче мало что получилось. Первый блин вышел комом, мы проиграли закономерно.
— Кстати, «юги» всегда славились не только наличием звездных игроков, но и своеобразным стилем игры. 
— Это отдельная тема. Югославы нас боялись, ведь мы у них в те годы выиграли сразу несколько очень важных матчей, включая легендарный полуфинал чемпионата мира-86. Когда мы проигрывали девять очков на последних секундах, но взяли верх в овертайме. Примерно так же складывалась наша встреча на предолимпийском турнире — мы по ходу второго тайма уступали очков 15, но переломили ход игры. Да, они были более раскрученные для западного болельщика, но точно не более именитые. С югославами мы не дружили, очень не любили друг друга, можно сказать, враждовали. На турнирах проходили мимо, не здороваясь. Они пользовались грязными приемами на площадке — толкались, кусались, плевались, провоцировали. Но тем не менее, мастера там были действительно большие.
— Как результат первого матча сказался на дальнейшем течении группового этапа?
— Мы получили звонкую оплеуху, после которой нас многие уже «похоронили». Но команда у нас была действительно мощная. А игр впереди еще много. Порой на нашей стороне была и удача, как в матче с Пуэрто-Рико. Там в концовке вообще что-то невероятное случилось (пуэрториканцы смазали штрафные на последних секундах, и игра перешла в овертайм, закончившийся победой сборной СССР — прим. Team Russia).
Но без такой «прухи» редко когда бывают большие победы. Не все ровно было у нас на том турнире, но тем не менее. Да, не было победного шествия по головам всех соперников, но для меня эта победа тем и ценна, что мы ее выгрызали. И самые уверенные победы одержали ближе к финалу. Не устаю повторять, что команда была талантливая, и мы постепенно приспособились друг к другу. Редко встретишь такое сочетание из 12 человек, каждый из которых немало умеет, понимает, что и как нужно делать, и многого достиг. Хорошо американцам, у которых огромный выбор игроков, и главное для их тренера — угадать сочетание моральных и человеческих качеств. Но в любой другой сборной мира выбор не такой большой.  У нас же все сложилось.
В победу над США не верилось
— Выйдя со второго места в группе, советская команда в первом раунде плей-офф попала на очень необычного соперника. Бразилия была самой результативной командой того турнира, их лидер Оскар Шмидт в среднем за игру набирал по 42 очка. Как готовились сдерживать этого бомбардира — ходят байки, что он на тренировках на спор забрасывал по 30-40 «трех» подряд?
— Ну, про 40 трехочковых это все мифы. Хотя Шмидт однозначно уникальный игрок нападения. Даже несмотря на то, что к нему достаточно лояльно относились судьи, потому что он в то время уже был мэтром. А к матчу с Бразилией готовились без лишних эмоций, потому что разных игр у нас за карьеру было много. Ничего такого глобального мы не делали, собирались действовать со Шмидтом поплотней, персонально. Моментами и я его опекал — порой удачно, порой нет. Хотя мне свистнули пару таких фолов, что я даже сейчас уверен, что там ничего не было.
Но, повторюсь, Шмидт пользовался огромным авторитетом. Мы понимали, что бразильцы играют в атакующий баскетбол, и это было нам на руку — у нас команда тоже была шальная. И в начавшейся «перестрелке» мы были чуть получше. Еще добавлю, что с бразильцами мы не часто, но встречались на разных турнирах, поэтому загадкой для нас они не были. С ними было легче, чем с другими, хотя разница в счете была небольшой (110:105, Шмидт в том матче набрал 46 очков — прим. Team Russia).
— Как настраивались на полуфинал с США? Елена Баранова в недавнем интервью нашему порталу вспоминала историю, как Евгений Гомельский в 1992-м принес девушкам на командное собрание вина. Можете представить, чтобы что-то подобное сделал Александр Яковлевич?
— Нет, не могу. С его стороны это выглядело бы, по меньшей мере, странно. Что касается настроя, то могу сказать, что я сам был пессимистом. Я даже пообещал, что если выиграем, я налысо постригусь. Уже после победы на Олимпиаде я действительно подстригся очень коротко, почти «под ноль». Но команда мне это не засчитала — сказали, что так не годится, и подкалывали меня еще много лет. И вот уже в 2018-м, когда мне исполнилось 60 лет, я с друзьями поехал в путешествие в Азию — и вот там я постригся наголо и послал всем товарищам по команде видео, что выполнил обещание.
— Почему не было уверенности в успехе?
— Американцы по традиции считались законодателями мод. По сравнению с сегодняшним днем, конечно, подготовка к играм выглядела совсем по-другому: разбор соперника, тактика и все остальное. Я даже не помню, чтобы мы по ходу Олимпиады смотрели матчи американцев. С отдельными баскетболистами мы встречались в турне по США в 1986-87 годах — выходили против тех же Дэнни Мэннинга, Стэйси Огмона.
Но точно не было такого — вот американцы сейчас играют, мы останемся и посмотрим, чтобы знать, кто и что делает. Не говоря уже о разборах, когда говорят, что вот у этого игрока лучше получается одно, а у другого — вот это. По большому счету, мы играли с листа. Хотя могу сказать, что у более молодых наших игроков, а у нас в команде было человек семь на шесть-семь лет моложе меня — Сабонис, Волков, Марчюленис, не было такого предубеждения. Они были более авантюрные, не считали, что американцы всегда обязаны побеждать.
Американцы пытались прогнать нас с разминки, мы их послали
— Гомельский какую установку давал на полуфинал?
— Он никогда не был великим стратегом. Гомельский был отличным мотиватором, менеджером, управленцем. Команда тогда была настолько талантлива, что главной задачей было наладить связи внутри нее и поставить дисциплину. В этом Александр Яковлевич был дока. Поэтому перед матчем с США он говорил, что мы все можем. А то, что самую плохую игру на этом турнире команда уже провела, Гомельский нам сказал еще после матча с Югославией.
— В американской прессе до игры этот матч преподносился как возможность взять реванш за финал 1972 года и знаменитые мюнхенские «три секунды». 
— Мы об этом узнали, только когда вышли в зал и увидели огромный плакат, который вывесили болельщики сборной США: «Мы ждали этого 16 лет».  Наша команда старалась держать максимальную концентрацию, появилась на разминке раньше соперников. Но у меня закралась мысль — а что было 16 лет назад? До этого даже не проводил никаких параллелей в голове. Понятно, что на мюнхенском финале выросло целое поколение, для нас это была история, похожая на сказку. Мне, например, в 1972-м было 14 лет, и я только начинал серьезно заниматься баскетболом. И для меня это было, как кино.
Не зря же потом эта история действительно стала фильмом. Хотя она была совершенно реальна, и я с большинством участников того матча в составе сборной СССР успел поиграть. А для американцев это была пощечина, ведь баскетбол у них один из коронных видов спорта. И тут при виде плаката у меня в голове моментально пронеслась вся хронология: в 1976-м наши команды не встретились на Играх, в 1980-м они не поехали, потом мы. Но с другой стороны, я в свои 30 лет был второй старожил команды после Виктора Панкрашкина, а молодежь у нас была уже из другого теста.
— Перед матчем между вами и американцами случилась стычка. Что произошло? 
— Мне эта история очень нравится. Мы готовимся к матчу, как вдруг выходят американцы и говорят: освобождайте площадку, мы будем тут разминаться. У нас удивление — вы чего, ребята, берега попутали,  кто вы вообще такие? И сразу несколько человек у нас сказали: идите-ка, погуляйте. Вот так примерно это и выглядело. То есть американцы считали, что раз они появились, то они здесь главные, это их кольцо. А мы их послали подальше и продолжили разминаться. Перед игрой это был хороший знак.
Через две недели после Олимпиады половина американцев играли в НБА
— Какие воспоминания от того матча остаются больше 30 лет спустя?
— Я четко помню, что мы тогда вели в счете всю игру (на первых минутах американцы выходили вперед 2:1 и 4:3, но после этого на протяжении всей встречи лидировала сборная СССР — прим. Team Russia). И это был очень показательный матч в том смысле, что мы, хоть и не готовились тактически, именно в этом компоненте США переиграли. Мы были готовы разбивать прессинг соперника, а у американцев запас вариантов оказался очень скудным. Хотя их возглавлял опытный тренер (Джон Томпсон, почти 30 лет работавший в НКАА с «Джорджтауном» — прим. Team Russia).
Свою роль сыграл и гений Сабониса, отлично защищался Волков. К тому же нам везло в нападении. Потрясающий матч выдал Куртинайтис, который набрал 28 очков из наших 82 — бывают такие дни, когда все летит в цель, и ты понимаешь, что хоть ногой мяч можешь в кольцо отправлять, и все равно забьешь. В общем, мы победили совершенно заслуженно, и я считаю, что если бы нам после этого пришлось еще 10 матчей с США сыграть, то во многих бы наша команда добилась успеха.
А ведь у американцев из того состава многие попадали в состав на Матчи звезд НБА — Митч Ричмонд, Дэвид Робинсон, Дан Маджерле. Через две недели после Олимпиады все они уже играли в лучшей лиге мира. И физически соперники были мощнее всех нас, за исключением Шарунаса Марчюлениса, которого потом даже в НБА прозвали «Танком».
— Но в концовке все равно пришлось понервничать, когда Вальдемарас Хомичюс сначала совершил потерю, а потом при счете 79:76 неоправданно залез под кольцо, промахнулся, но сам же подобрал мяч.
— Да, у Хомы что-то заклинило, он начал атаковать не по делу, и со своей бесшабашностью чуть не отдал игру. Но, видимо, бог за нас заступился. Иначе бы Хомичюс уже не жил, мы бы все его там же и похоронили (смеется). А в первую очередь Волков, который все время о подобном предупреждал. Но в целом — получилась почти равная игра двух сильных команд.
— Кстати, тогда нам в концовке помогло старое правило, по которому можно было не пробивать штрафные, а сохранять владение мячом.
— Да, действительно, это был тактический ход, чтобы потянуть время, удержать преимущество. Американцы фолили, мы отказывались бросать, вводили с центра площадки. Перешли на игру маленькой пятеркой, у нас вышел Игорс Миглиниекс, чтобы больше держать мяч. Повторюсь, тактически мы были лучше, да и индивидуально большинство ребят сыграли хорошо.
Сказал американскому ТВ, что нам обещали по три тысячи долларов призовых
— Часто пересматриваете тот матч?
— На самом деле, не люблю это делать, не смотрю свои старые игры. По большому счету, этот матч целиком я тоже никогда и не видел. Иногда мне отрывки какие-то присылают, но полностью — нет. Тем более, я тогда мало играл (Тараканов провел на площадке около девяти минут — прим. Team Russia).
У Куртинайтиса поперло, а мы с ним, по большому счету, действовали на одной позиции. В этом смысле, конечно, мне обидно, хотя я рад и за Курта, и за нашу победу. Свой вклад в общий успех я сделал в других встречах.
— Что творилось в раздевалке после этой победы?
— Вы знаете, вообще плохо помню те минуты. Наверное, из-за эйфории. В памяти осталось, что я давал интервью американскому телевидению, и их очень интересовало, как нас будут стимулировать материально. Тогда у нас уже была гласность, и я с гордостью сказал, что нам за золото обещали по три тысячи долларов. И поймал себя на мысли — вот я смотрю на этих журналистов, а они как будто борются с собой, и не знают, как реагировать, смеяться или плакать.
Но у нас это сейчас было бы смешно, а тогда три тысячи долларов была очень приличная сумма. Но понятно, что, например, у того же Мэннинга, который был первый номер драфта и не набрал против нас ни одного очка, как и у процентов 80 игроков, уже были подписаны контракты с клубами НБА совсем на другие суммы. Поэтому помню круглые глаза американских телевизионщиков (улыбается).
— Но впереди у сборной был еще финал с той же Югославией.
— Считаю, что американцы тогда были сильнее, пусть югославы и поопытней. Им повезло с сеткой, и они дошли до золотого матча. Хотя, думаю, США бы они проиграли. Но как сложилось, так и сложилось.
— После такого полуфинала появилась уверенность, что все закончится хорошо?
— Была, скорее, не уверенность, а большое желание. И я себе не простил, если бы мы не использовали такой шанс. Это была бы трагедия на всю жизнь. Тем более, что я понимал — для меня это последняя Олимпиада. Да еще проиграть таким принципиальным соперникам, как югославы.
Но еще раз скажу, они нас боялись, и это сыграло важную роль. На моей памяти, когда я был в сборной, с 1979 года до Сеула мы уступили Югославии только в овертайме на московских Играх. Это если говорить только об официальных матчах на крупных турнирах.
— Тем не менее, нашей сборной пришлось отыгрываться с «-12» в начале матча.
— Да, мы сумели переломить ход встречи. Я буквально молил Гомельского выпустить меня на площадку, потому что югославы всегда были моими «клиентами».
Всегда с особой страстью относился к этим встречам, и в итоге получил свой шанс и доволен тем, как все сложилось в этом финале.
Очень жалею, что пропало снятое мной видео с Игр
— Что было после завершения турнира?
— Сна в следующие дни было немного — мы гуляли, отмечали победу. Об этом много написано, журналисты эту тему очень любят. К сожалению, для меня эти дни всегда в такой легкой дымке. У меня тогда была видеокамера, я носился с ней везде, снимал. Но по разным причинам все кассеты потом пропали. Вот этого никогда себе не прощу. У меня даже американские телеканалы хотели купить эти записи, но я не продал.
Было такое домашнее видео — наша подготовка, быт в олимпийской деревне, праздничные застолья после победы. Сейчас бы очень многое отдал, чтобы пересмотреть те записи и что-то оживить в памяти. Понятно, что мы отмечали успех — в этом нас уже никто не мог ограничить, потому что мы прошли большой путь. Была непрекращающаяся вереница людей, которые приходили и уходили — те, кто закончил выступления, и так далее.
— По Сеулу успели погулять?
— Нам объявили, что у нас есть три дня до «золотого рейса». Конечно, мы гуляли по городу — нам дали время на разграбление Сеула (улыбается). И на наши три тысячи долларов действительно много накупили. Ходили, братались с другими спортсменами, получили свои награды.
Кстати, недавно у нас в командном чате была дискуссия — кто же нам вручал золото. Одни говорят, что сам Хуан Антонио Самаранч, другие возражают. Так и не выяснили.
— У вас какие впечатления остались от Олимпиады-1988?
— Одно из главных впечатлений на всех Олимпиадах, конечно, это когда ты идешь по улице олимпийской деревни, а вокруг тебя ходят звезды разных видов спорта, и вы с ними — члены одной семьи. Это особые ощущения братства, сопричастности. То, что, на мой взгляд, понемногу утрачивается в последние годы.
Интерес к Олимпийским играм подрывается различными скандалами и введением разных новых дисциплин в угоду какой-то моде. Мне кажется, это неправильно, как и идти на поводу у разных профессиональных лиг — НХЛ, НБА и так далее.
— Корея в те годы была экзотической страной. Что запомнилось?
— Да, в Корею мы до этого никогда не приезжали, а я потом не был и на протяжении 30 лет после Игр. Только в 2018-м вернулся: не могу сказать, что мне понравился Сеул, но во всяком случае, было интересно снова там очутиться. Я проехал мимо олимпийской деревни, зашел в олимпийский музей, даже нашел там наши фотографии. Ну и выполнил старое обещание. А в 1988-м мне было очень интересно.
Конечно, мы ходили на торговую улицу, где можно было много необычного приобрести. Я тогда маленькой дочке на заказ за день, а может, за несколько часов, не помню точно, сшил спортивный костюм с вышитыми именем и фамилией. А еще, хотя нас кормили в деревне, специально пошел и поел в ресторане национальной кухни.
Собаку, наверное, не пробовал, но вот мясо, которое подают прямо на сковороде, точно ел. Все шипит, гости сидят на полу — даже для нас, много повидавших, это было очень необычно.
Добавить комментарий
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив
Мультимедиа
Как кремируют человека?
18+
Маленькие коричневые жучки на подоконнике. Как избавиться?
ДОПОЛНЕНО
Чем отпугнуть бродячих собак? Какие средства помогают лучше?
ДОПОЛНЕНО
Характер человека по ногтям
Почему чешется кожа?